Василий Головачев - Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]
Игвы прошли хронобарьер, проявляясь в «кристалле» вихрями огня, пока не приобрели облик, схожий с обликом Уицраора. Для человеческого глаза этот облик ассоциировался бы с гигантами в фиолетовых, с искрами и молниями, плащах с накинутыми на головы остроконечными капюшонами, и лица их были — сам мрак! Было их сначала двое, потом объявился третий — Уицраор решил-таки присоединиться к коллегам.
Никто из них не стал объясняться с Посланником, все трое знали его цели, стремления и возможности и ошибаться не хотели. Первым вступил в бой Даймон, уже имевший опыт борьбы с магом связи. И Никита, внутренне ожидавший предварительного разговора, какого-то обмена мыслями, готовый к компромиссу во имя истины, вдруг ощутил прилив бешеной ярости. Его не хотели слушать, не принимали в расчет, откровенно презирали и считали за слабака, вступившего на Путь ради славы, а главное — были уверены в своем исключительном праве вершить суд, распоряжаться чужими судьбами и жизнью. Такую этику высших сил Никита принять не мог.
Его ответный удар буквально расколол «кристалл», мгновенно растопив снег и разогнав тучи на всем многотысячекилометровом пространстве. Защиту Даймона он не пробил, но заставил демона отступить, спрятаться за панцирь свернутого пространства. Лезвие меча плясало вокруг Сухова, как мерцающее пламя, складываясь в узорчатый, красивый и смертельный веер, сквозь который ничто не могло пробиться к телу мага. Никита не стал ждать, когда другие Великие соизволят бросить ему перчатку, и напал первым.
Меч его свистящим зелено-голубым зигзагом дважды перекрестил Гагтунгра, сорвал с него капюшон и выбил из рук шиххиртх, заряженный стрелами-гранатами, взрывающими вакуум. Следующий выпад неминуемо отправил бы демономага в мир иной, однако вмешался Уицраор, творец законов, владеющий более тонкими методами разрушения пространств с любым количеством измерений. Дальнейший поединок продолжался уже на уровне изменения физических констант, что усугубило распад хрона, превращая его в глубокое многомерное «болото».
Никита почувствовал, как вокруг него сплелся тугой узел иномерия, закрутил пространство в хитрую спираль, которую меч сразу разрубить не смог, сам будучи свернутым в спираль, потеряв сразу три степени свободы. Это означало, что им можно было действовать лишь как рапирой или потоком излучения, потоком силы, но не орудием многодиапазонного назначения, и Никита потерял несколько драгоценных мгновений, решая поставленную проблему. А когда решил и освободился от тугих спиралей, сдавливающих тело, лишающих свободы маневра, Даймон снова нанес пси-удар, который пробил защиту и оглушил Сухова, как хороший удар дубиной по голове.
Длилось это состояние недолго — тысячную долю секунды, сверхсознание Посланника тоже работало быстро и восстанавливалось без потерь, черпая энергию-информацию эйдоса в режиме синхронной накачки, успевая защитить самый хрупкий свой элемент — человеческое тело с его неповоротливым мозгом, однако и этого малого отрезка времени оказалось бы достаточно для того, чтобы демономаги справились с Посланником… если бы не их исключительная самоуверенность и желание насладиться не только победой, но и унижением противника. Они дали ему еще несколько драгоценных мгновений, красочно показав в пси-объеме, что с ним будет: предполагалось закапсулировать Посланника внутри «непроявленной вселенной» — микрочастицы вроде фридмона или кварка, идеальной тюрьмы, выхода из которой не нашел бы, наверное, и более сильный маг.
«Спасибо за перспективу!» — передал троице Никита, одновременно разделяясь на три одинаковые фигуры: все тот же образ русского воина в доспехах. Разделение создало бурю в пространстве «кристалла», окончательно преобразив ландшафт в облако пыли и обломков. Двойники не были просто видеопризраками, они обладали всеми признаками психофизической матрицы и магисферой, и демоны «купились»: каждому из них пришлось выбрать своего противника. Этой заминки оказалось Сухову достаточно, чтобы нанести упреждающий удар и вывести из боя Гагтунгра. Меч проделал в теле демона дыру — «струнный» вход в пространство двенадцатимерности и воткнул туда все конечности Великого игвы, его «руки» и «ноги».
Именно в этот момент Сухову пришла помощь.
«Кристалл», внутри которого шел бой магов, пронзила ослепительная молния хроноразряда, и рядом с Посланником возник сияющий контур Машины Всех Машин, пилотируемой Магэльфом, роем пчел, интеллект которого поставил его в разряд «технологических колдунов». Бой сразу приобрел другой характер. Посланник перестал быть обороняющимся, а силы сражавшихся сторон выравнялись, потому что Гагтунгр на время выбыл из борьбы. И тут странно повел себя Уицраор.
Он вдруг отступил, отсалютовал копьем света, как бы признав силу противника, и выдал сложный пакет мыслей-эмоций-сообщений, смысл которого был адекватен человеческому восклицанию типа «черт побери!» или «ну и ну!». Если бы Никита смотрел этот спектакль по телевизору, он бы рассмеялся, но юмор собственного изречения оказался Уицраору недоступен.
— Мир тебе, Посланник, — продолжал четвертый Великий игва, постепенно исчезая за броней невидимости. — Я предупреждал их, но они не вняли. До встречи в новых вселенных.
Уицраор исчез. А Никита понял, что имели в виду те, кто назвал Уицраора «богом необъяснимого». Он и был им, но — «богом необъяснимых поступков и решений»! Не обладая великодушием и милосердием, не отделяя добро от зла, подчиняясь только собственным инстинктам и оценкам, он иногда совершал непредсказуемые даже соратниками поступки, находя идеальные, с точки зрения этики Шаданакара, решения.
— Уходим, — сказал замершему Никите Магэльф. — Нет смысла уничтожать этот хрон, а мы уничтожим его, если будем продолжать бой.
Универтер засиял так, что на него стало больно смотреть. Сорвавшаяся с него молния кваркового распада подбросила глыбу Гагтунгра на несколько километров над тучей пыли. Даймон, еле видимый за космами дыма, пара и пыли, отступил, что-то задумав, — судя по мыслеэху, долетевшему до магов.
— Уходим, — еще раз просигналил Сухову Магэльф.
Но они не успели. Даймон, далеко не уверенный в исходе боя, применил последнее средство, о котором не знали даже его сподвижники. Средством этим был «излучатель тьмы» или «инвертор порядка», то есть по сути — малый синтезатор хаоса, идею которого когда-то подал Люцифер и над которым работал Даймон.
Все дальнейшее произошло в течение нескольких долей секунды (весь бой до этого продолжался около полусекунды): стремительное «скатывание» кривизны пространства, нарастание плотности гравитационного поля, рост напряженности всех полей, ядерные резонансы, буквально превратившие окружающую среду в один большой атомный взрыв, поворот симметрии частиц, означавший готовность вакуума к фазовому переходу и, как следствие, начало схлопывания хрона. И вдруг, как удар — остановка времени! Пространство хрона, весь его «сросток кристаллов», а также горящий вакуум вокруг «кристаллов» как бы растрескались на отдельные домены, разделенные тончайшими зеркальными стенками. Все физические процессы, вплоть до вращения электронов в атомах, практически прекратились. Лишь специфическое движение эйдоса, охватывающего отдельные островки индивидуальных информационных полей, принадлежащих разумным существам, не затихало. И Никита впервые во всем объеме почувствовал это сверхтонкое, надвременное движение, основу основ Веера Миров, не поддающееся никаким воздействиям изнутри самого Веера. Сознание на мгновение отключилось, но заговорил магический контур сверхсознания, впаянный в эйдос, как муравей в янтарь, и чувствующий малейшие его изменения. Никита понял, кто остановил время, вернее, не время, а поток событий, сохранив энергетический аспект времени. И получил в ответ мгновенную видеокартинку: словно из-под ветвей дерева с кружевным узором листьев выглянул загорелый молодой человек с шапкой белых волос, в глазах которого светились ум и сила, подмигнул Посланнику и скрылся, оставив в душе мимолетное сожаление и тоску. Вероятно, это был тот самый «бог данного мгновения», вернее, его отражение в сознании Сухова-человека. Мифы не лгали, Дадхикраван был прав: «бог данного мгновения» представлял собой мгновенно возникающую и так же мгновенно уходящую страшную роковую силу, способную как созидать, так и разрушать, и жил он вне Веера Миров как объект, сравнимый с ним по сложности, энергопотенциалу и информационному насыщению. Останавливая поток событий в одном из Миров-хронов Веера, он, конечно, преследовал свои, неведомые никому цели, но у Сухова осталось впечатление, что вмешался он пусть и не ради спасения Посланника, но ради чего-то большего, может быть, ради спасения Веера, уникального образования даже для Большой Вселенной.
